Журнал

ВВП №103

Главная тема: Идеология будущего

Равнение на цифру


По некоторым оценкам, цифровизация экономики может дать более 20 % от прироста ВВП до 2025 года

Одним из основных ориентиров развития российской экономики как эксперты, так и первые лица страны все чаще называют развитие цифрового сектора. В частности, с 2019 года в России­ должна в полной мере заработать система электронных закупок. Впрочем, по словам экспертов, пока по развитию цифровой экономики мы серьезно­ отстаём от стран Запада.

Теоретический подход

«Бурное развитие и внедрение информационных технологий по всему миру привело к значительным структурным изменениям во всех сферах жизни, включая характер разделения труда в обществе, взаимодействие между государствами, институциональными образованиями, экономическими агентами, а также в структуре общественного производства», – говорит доцент кафедры экономической теории РЭУ имени Г. В. Плеханова Екатерина Новикова. По ее словам, эти изменения привели к постепенному формированию феномена «цифровой» экономики, влияние которой на социально-экономические процессы в обществе возрастает с каждым годом. «Постепенно информационные технологии занимают все большую часть в жизни общества, тем самым формируя доминирующий четвертый сектор экономики, получивший свое развитие после сельского хозяйства, промышленности и сектора услуг. Капитал и труд, составляющие основу индустриального общества, постепенно уступают место информации в результате формирования информационного общества, характеризующегося определенными особенностями», – добавляет Новикова.

По словам Новиковой, в рамках информационного общества меняется форма организации производства и характер разделения труда, что выражается в возвращении производства значительной части потребительских благ в рамки домашнего хозяйства. Вместе с тем происходит расширение масштабов дистанционной занятости, что позволяет большому количеству работников выполнять рабочие поручения дистанционно, более гибко планировать свой график. Также происходит изменение структуры занятости за счет постепенного замещения компьютерами специалистов во многих отраслях экономики. «Таким образом, происходит не просто повышение производительности труда, но и усиление дифференциации характера труда, а соответственно и вознаграждения за труд. В дополнение к изменению характера разделения труда происходит переход власти от экономических агентов, владеющих физическими активами, к обладателям и разработчикам новых технологий и владельцам информационных платформ», – объясняет Новикова. По ее словам, такой переход напрямую влияет на формирование новых взаимоотношений экономических агентов в виртуальном пространстве, что в корне меняет всю структуру координации общественных институтов и производства. Происходит переформатирование сложившихся цепочек создания стоимости за счет разделения и объединения различных видов деятельности. С одной стороны, создаются условия для укрупнения различных видов деятельности по причине внедрения информационных технологий и соответствующего снижения издержек. С другой стороны, возникают возможности для распространения сетевых форм организации бизнеса. Одновременно с этим снижается значение бюрократического управления, а работники становятся более самостоятельными при выполнении своих обязанностей: «Основным требованием становится эффективное и качественное выполнение своих функций, так как в рамках цифровой экономики конкуренция как среди компаний, так и среди работников многократно возрастает в связи с большей доступностью других рынков и большим количеством экономических агентов», – добавляет Екатерина Новикова. В дополнение к этому меняется система ценностей, так как доступность информации дает возможность работникам анализировать и сравнивать возможности более выгодного трудоустройства, а также получения каких-либо дополнительных выгод. В свою очередь, данная ситуация становится определенным «толчком» для компаний в дальнейшем своем развитии с целью привлечения эффективных работников. 

Сравнение с лидерами

«В России, на мой взгляд, данное направление развития только начинает набирать обороты», – говорит старший аналитик ИК «Фридом Финанс» Богдан Зварич. По его словам, принятая программа «Цифровая экономика» должна привести к росту объема «цифровой» составляющей. В частности, речь идет о стимулировании создания высокотехнологичных IT-предприятий, индустриальных цифровых платформ для основных отраслей экономики, малых и средних предприятий в сфере цифровых технологий, а также обеспечении более 90 % населения России широкополосным доступом в интернет на скорости 100 Мбит/с. «Отмечу, что, по некоторым оценкам, именно цифровизация экономики может дать более 20 % от прироста ВВП до 2025 года», – говорит Зварич.  

По официальным данным, в 2016 году объем цифровой экономики в России составлял 1,9 трлн рублей, или 2,2 % от ВВП. Для сравнения, у США показатель достигает около 6,2 %, а у Великобритании около 8,5 % от ВВП. К 2021 году даже в сценарии инерционного развития ожидается увеличение вклада цифровой экономики в ВВП России до 3 % преимущественно из-за роста онлайн потребления, инвестиций и госрасходов, то есть цифровая экономика будет расти опережающими темпами. Согласно докладу Boston Consulting Group, Россия занимает 39-е место, а в рейтинге e-Government Rankings 2016, составленном токийским университетом Waseda и Международной академией CIO, Россия заняла 30-е место в рейтинге стран по уровню цифровизации экономики.  

Руководитель департамента аналитики компании «АНАЛИТИКА Онлайн­» Глеб Задоя считает, что официальные оценки несколько занижены. По его мнению, на конец 2017 года вклад цифровой экономики в ВВП России составляет от 3,2  до  3,9 %, при этом более 23 % от ВВП формируют интернет-зависимые рынки. «Сегодня индустрия интернет-рынка насчитывает около 2,5 млн сотрудников, инфраструктура и программное обеспечение оцениваются в 2,2 трлн рублей, маркетинг и реклама дали около 200 млрд рублей, цифровой контент (прямые покупки) – около 70 млрд рублей, а закупки на электронных торгах – до полутора триллионов рублей», – говорит эксперт. По статистике, около 78 млн граждан России пользуются услугами интернета и мобайла постоянно, причем преимущество мобайла перед ноутбуками и ПК составляет до 20 %. Прирост цифровых решений экономики ежегодно составляет около 15 %, что говорит о несомненном успехе выбранного пути развития.

«Благодаря шумихе с блокчейн-технологиями и криптовалютами законодательство в этой сфере развивается семимильными шагами, многие процедуры описаны и определены для использования. Портал «Госуслуги.ру» и ведомственные сайты, госзакупки и проведение тендеров через интернет приближают государство и цифровую экономику к совместной деятельности на постоянной основе», – добавляет Глеб Задоя. 

«Большинство экспертов сходится во мнении, что к 2025 году цифровизация экономики России позволит увеличить ВВП страны на 4,1-8,9 трлн рублей. Сейчас доля цифровой экономики в экономике России составляет 3,9 %, что в два-три раза ниже, чем у лидеров в этой сфере – США, Сингапура и Израиля. При положительном раскладе цифровая экономика может составить в России уже 8‑10 % ВВП к 2025 году», – считает Екатерина Новикова. По ее словам, инвестирование порядка 100 млрд рублей в год в программу «Цифровая экономика» позволит значительно сократить отставание страны уже в ближайшие годы. «Для успешной реализации программы развития цифровой экономики в России важно применить ряд мер, которые бы включали создание благоприятных условий и развитие отечественных платформ цифровой экономики, а также одновременное снижение зависимости от зарубежных производителей в цифровой экономике. Важно понимать приоритетное значение вложения инвестиций в дополнительное образование человеческих ресурсов по всей стране, а также использование дополнительных возможностей по внедрению предпринимательских идей в рамках цифровизации оте­чественной экономики», – говорит эксперт. «Определен перечень направлений цифровой экономики, в число которых включены  big data («большие данные»), искусственный интеллект, блокчейн, промышленный интернет («интернет вещей»), робототехника, связь, квантовый компьютер и виртуальная реальность. Это позволит государственным органам организовать свою деятельность по управлению цифровой экономикой», – утверждает аналитик ГК «ФИНАМ» Леонид Делицын. По его словам, списки критических технологий, прорывных направлений и т. п. составлялись и раньше. В них входили, к примеру, космос, энергетика, информационные и биотехнологии, и с тех пор свидетельств большого вреда или, напротив, ощутимой пользы от этих перечней предоставлено не было. «Когда государственная машина вместо хаотического блуждания имеет какие-то ориентиры, то это, наверное, способствует ее стабильной работе. Об успехах реализации конкретных направлений судить рано», – считает Делицын. Более того, среди событий, которые получили освещение в медиа и достаточно зрелищны, эксперт называет наем семи роботов «Промобот» в качестве консультантов торговых залов «Лента» в Москве. «Промобот – российский робот, который будет служить хорошей рекламой всему иннограду «Сколково», где его сделали. А робототехника включена в перечень основных или сквозных направлений цифровой экономики», – отмечает Делицын.   
 
Функцию по развитию цифровой экономики в России пока взяли на себя частные компании, причем в самых разных отраслях – от финансовой сферы до сельского хозяйства. При этом зачастую для решения этих задач они привлекают иностранных подрядчиков. Например, одно из направлений работы в области диджитализации сельского хозяйства – это сбор данных о производстве и их экспресс-анализ, которые активно используют российские агрохолдинги. «Компания «Foss» была основана на одной простой идее – создать прибор, чтобы фермер мог просто определить содержание влаги в зерне, и до сих пор анализ зерна является основным направлением работы», – говорит генеральный директор российского подразделения компании «Foss» Дмитрий Керимов. По его словам, похожая технология в молочном производстве позволяет проанализировать, сколько молока и какого качества дает каждая корова. Для этого каждое животное должно иметь свой индивидуальный номер, независимо от величины поголовья, а измерения должны происходить в рамках стандартизированной процедуры. Затем данные по каждой корове попадают в единый центр обработки данных – по сути, речь идет о создании «интернета вещей» в сельском хозяйстве.

Вопрос закупок

Одним из ориентиров развития цифровой экономики в России эксперты называют переход на электронные закупки, который должен быть полностью завершен к  2019 году. В частности, в январе 2016 года на базе портала zakupki.gov.ru­ заработала одна из крупнейших государственных IT-систем – Единая информационная система контроля госзакупок. Только за 2016 год в ней появилось извещение о закупках на сумму около 6,5 трлн рублей, а заказчики заключили контрактов на 5,3 трлн рублей. ЕИС стала первым шагом глобальной реформы по переводу всех закупок в электронную форму, которая должна была завершиться в 2018 году, однако в апреле президент России Владимир Путин поручил перенести окончание реформы на год – до 2019-го. Планы кабинета министров затормозила необходимость сначала объединить несколько информационных систем, а затем обучить 900 тыс. человек работе по новым правилам. В частности, правительство должно обеспечить включение данных из единого справочника-классификатора лекарств в специальный каталог товаров, работ и услуг для госнужд. В свою очередь, 1 июля 2018 года начнется полугодовой переходный период: заказчики смогут определить поставщиков в электронной форме, а с 1 января 2019 года перевод закупок в электронную форму станет обязательным.

Сейчас в работе системы четко видны два разнонаправленных тренда, отмечает Михаил Константинов. «Регуляторы любым путем стараются­ загнать субъектов 223-ФЗ (закон о закупках госкомпаний, компаний с госучастием, ФГУПов и МУПов) на одну монопольную площадку, торговать по правилам 44-ФЗ. А производители в свою очередь стараются перейти в  форму акционерного общества или выйти из-под действия 44‑ФЗ другим способом, демонстрируя несостоятельность управления производством по этому закону», – указывает Михаил Константинов, предупреждая, что перевод предприятия из-под действия 223-ФЗ под действие 44-ФЗ способен на какое-то время вообще блокировать его закупочную деятельность, потому что она должна будет строиться по другим моделям. 

Тем не менее на рынке электронных торговых площадок начинают происходить сдвиги в сторону сервисной модели работы, что помогает заказчикам более осмысленно и эффективно выстраивать закупочные процессы, инвестировать в инновационные производства, отмечает  Константинов. Сейчас российские заказчики практически не пользуются услугами зарубежных поставщиков из-за санкционной политики, которая сильно сузила возможности таких закупок. С 1 января 2017 года при закупках по 223-ФЗ необходимо отдавать предпочтение товарам российского происхождения; ограничения не применяются к закупкам у единственного поставщика. Участники закупок должны декларировать в своих заявках страну происхождения товаров. Спрос на иностранную продукцию определен технологической зависимостью от ранее поставленных узлов и агрегатов, но сейчас агрегатная база заменяется высокотехнологичными отечественными аналогами, отмечает Михаил Константинов.
«Изменение порядка участия в госзакупках на тендерах малого и среднего бизнеса уже по окончании 2018 года позволит развить это направление, не привлекая дополнительных ресурсов. Новые технологические платформы и их пропускная способность помогут сделать переход на полностью электронные и муниципальные закупки уже к 2019 году», – уверен Глеб Задоя. По его словам, технологически это можно сделать и сейчас, но основной вопрос заключается не только в самом участии, но и в количестве участников и проведении торгов в режиме корректной оценки спроса и предложения, желательно без сбоев. «Кадровый голод пока утоляется молодыми и перспективными специалистами из технических ВУЗов. Их количество снова начинает расти, в соответствии с потребностью экономики, но на всех не хватает, поэтому конкуренция неизбежно продолжит повышать зарплаты и возможности для роста», – говорит эксперт.  

По мнению Екатерины Новиковой, переход на электронные государственные и муниципальные закупки в 2019 году возможен, другой вопрос состоит в эффективном использовании выстроенной системы без больших информационных сбоев. «Что же касается перехода на электронные государственные и муниципальные закупки, то здесь существуют проблемы в части включения работ и услуг, которые сложно описать. Однако я не думаю, что это станет преградой для запуска данной программы с 1 января 2019 года», – резюмирует Богдан Зварич. По словам Леонида Делицына, переход произойдет, хотя неизбежны сбои. «Однако сбои сегодня сопутствуют всем информационным системам, с которыми мы сталкиваемся, включая Facebook, Apple и сотовую связь, так что участники процесса закупок сумеют к этому адаптироваться», – добавляет он.

Алексей ЛОССАН




Вернуться